Заказы сыпались один за другим, но последний побил все рекорды - мало того, что согласились платить по двойному тарифу и готовы подождать, пока закончится предыдущий контракт, так еще и объект будет не в курсе приставленной охраны. Добавьте сюда дополнительные осложнения в виде разгорающегося конфликта за Грааль, в котором увязла юная особа, и становится ясно, почему в не самого известного, пусть и весьма эффективного статистически человека вцепились мертвыми клещами и готовы на определенные уступки. Желающих рискнуть шкурой, когда есть немалая вероятность попасть под прицел к Слуге, маловато, но в планы Бирна и не входила прямая конфронтация с ними, а значит, можно было попробовать резко поднять репутацию не только себе, но всей своей семье в целом.

Проверив в очередной раз сохранность текущего нанимателя через фамильяра, Кош толкнул дверь закусочной и оказался внутри скромного, но уютного заведения. Посетителей в нем почти не было, что неудивительно, учитывая раннее время. Без труда узнав Шоу, маг неспешным шагом направился прямо к ней - будь дело срочное, она вряд ли стала бы тащить его в местную забегаловку. Настораживало другое - Элизабет была не одна, и сидящая рядом миловидная девушка могла оказаться кем угодно, от напарницы заклинательницы до очередного клиента. И если в Шоу Бирн был уверен, то новые лица всегда вызывали подозрения. Впрочем, дела должны быть на первом месте, поэтому Кош подавил желание активизировать все магические цепи и быть готовым ко всему и, приветливо улыбаясь, присел на свободный стул.

- Здравствуйте леди, чем могу помочь? - обращаясь сразу к обеим персонам за столом, спросил маг. Постороннюю, по мнению Бирна, Элизабет спровадила бы сразу, так что можно было сразу переходить к делу, опуская лишние любезности и надеясь, что представляться самому уже нет особой нужды.

Отредактировано Kosh Birne (2019-07-19 15:16:55)

За всё время, проведённое рядом с другими Мастерами, Марта едва ли обмолвилась с ними хоть словом. Сказать ей хотелось многое, но она не считала, что вправе этого делать сейчас. Её Мастер погиб, потому что она не смогла исполнить свой долг. И чудо, что должно было стать символом победы над страхом и злобой, рассеялось, как золотистая пыльная взвесь под порывом ветра.

Конечно, это война. И будучи призванной, Душа знала о том, как много боли придётся уместить в себе и не дать ей захватить остальных. Как тяжело будет сложить ладони и молиться, чувствуя отчаяние и животный ужас, читаемый в глазах иных. Но контракт - это дополнительное бремя, священное, но нелёгкое. Мгновение, в которое жизнь, ставшая тебе столь же дорогой, что и собственная душа, оборвалась, обожгло до самой сути.

Отогнать эту горечь было трудно, но сейчас, именно сейчас, у неё нет права ни проронить слезы, ни оплакать. Слуга без Мастера является как обузой, так и объектом для преследования. А причин для волнений у собравшейся компании магов было и без того достаточно.

Жить легко, когда знаешь, ради чего.
Это было странное ощущение. Легкий холодок в груди, будто ветерок, мягко касающийся кожи.

Воплотившись в этом мире снова, она уже ощущала, как быстро вертится колесо времени и отчаянно быстро меняются люди, но в то же время тяжело и горько приходилось им подстраиваться под эти времена. Их души жаждали покоя, но достигнув его, алкали страстей, а удовлетворив голод чувств, вновь обращали свои мольбы к небу, изнывая от тяжести на сердце.

Это было странное ощущение – словно принимать в себя всю горечь и всю надежду мира. Видеть, будто через тонкую пелену, как крик души рвался из утомленной груди человека – и того, кто сидел рядом, и того, кто подходил всё ближе и ближе… и тех, кого они ищут, и тех, кто уже ушёл туда, куда уходят все души после земного существования.

Печаль её была светла и легка, как птичье перо, угодившее под летний дождь и мягко опускающееся на влажную землю. Всё так, как есть. И лишь людские страсти, и истощение делали эту печаль вязкой и ноющей. Но так должно быть.
Когда знаешь, ради чего ты делаешь каждый шаг и во имя чего ты возносишь свои молитвы, сама жизнь становится чудом - лёгким, воздушным и всегда справедливым. Но чувствительная эта душа впитала за прошедшие несколько часов слишком много боли, и ещё больше было утрачено магической энергии.

Марта не оспаривала ничьё решение, потому что всё своё внимание была вынуждена направить на поддержание себя. Исчезнуть без следа, не искупив вины - слишком высока цена. И как бы ни были ей обидны резкие слова и грубость, скрывающие усталость и безысходность всех участников этой странной войны, самое малое, что она могла сделать - не усугублять своими необдуманными комментариями эту грусть.

Юноша, как и все встреченные ею за такое короткое время люди, не излучал ни спокойствия, ни счастья. Он загнал в угол самого себя, и он очень устал: вот что читалось в его необыкновенно красивых глазах. Марте хотелось сказать ему хотя бы ободряющее слово, но ситуация складывалась настолько плохо, что даже самые обычные, почти что фоновые способности, ей пришлось ослабить. Конечно, любой маг ясно бы увидел, что перед ним не обычный человек, да и будучи еще простой смертной, Марта излучала вокруг себя покой и умиротворение.

Но особая аура, которой обладали все, ставшие в сознании человечества святыми, сейчас не внушила бы этому юноше спокойствия. Её девушка тоже уже почти не излучала. Ей нужно было беречь энергию, эгоистично оберегать себя и следить за тем, чтобы ничего с её спутниками не случилось. Если и здесь окажется враг... если даже он, этот молодой человек, вдруг проявит агрессию, она сможет только одно - закрыть собой Шоу, призвав последние силы, и затем исчезнуть.

Вежливая полуулыбка была притворством: сил оставалось так мало, что даже передвижение в материализованном теле отзывалось глухим страданием и чувством, будто земля уходи из-под ног. И притворство, будучи обманом, пусть и во благо, причиняло дискомфорт.

Марта кивнула в знак приветствия, но говорить, как и прежде, ничего не стала. Судя по складывающимся обстоятельствам, ей ещё предстоит вставить своё слово, и оно должно быть твёрдым и уверенным, как и её вера.

Пути неисповедимы, но всегда ведут к Истине - это всё, что сейчас звучало в её сердце. А значит, нужно отдаться судьбе и в нужную минуту сделать то, что положено.

Таким сейчас и был мир для Марты: печальным, преисполненным боли, но в то же самое время чистым и прекрасным. Она просто сейчас так слаба, чтобы увидеть это.

Женщина испытывала любопытство и нежность к любой вещи, на которую бы обратила внимание. И лёгкое раздражение Шоу, и защитная замкнутость юноши, и изнывание голодного кота, что шнырял где-то под окнами. Но при всём этом Марта оставалась и человеком, а человеческое сердце придаёт всему форму и то, на что оно обратило своё внимание и создало из этого образ, то и становится ему, этому простому земному сердцу, дорого.

Поэтому внимание женщины было приковано к этим двум людям, и их чувства она ощущала, как свои. Она знала, что всё это суета под куполом Вечности, но именно в танце самой маленькой пылинки зарождается эта вечность. А значит, именно им, этим двоим, и стоит открыть сердце. Пусть оно будет терзаться от боли, пусть оно будет сомневаться, пусть оно станет щитом для их хрупких душ. И пусть всё станет так, как должно быть.

Она легко улыбнулась человеку, что только что предстал перед ней с Шоу. Вежливая, скромная, ненавязчивая улыбка. Едва ощутимая тень, деликатно скользнувшая и вновь скрывшаяся за лучами солнца.

Она не должна привлекать слишком много внимания. Но не должна и игнорировать ни слова, ни эмоции, какими бы они ни были. И она должна быть готова защищать и отстаивать право её спутницы на жизнь, если ей будут угрожать.

Хотя на данный момент Марта не видела в юноше ничего угрожающего. Он был скован, пусть и отменно скрывал это от всех остальных. Он был несчастен. Он был силён, но пока не знал о своей силе. Он был одинок.

Шоу была другой. Она была воином открытым, прямолинейным. Она могла бы стать гонцом Божьим, но стала Гончей для тех, кого признают неугодными. Она заставляет их бежать, но и сама гонима. Только пока не знает, что всего-то – самой собой. И что не всегда битва решает всё.

Но сейчас..
- …выйти на тебя напрямую. Как много ты знаешь о том, что происходит?

Слова Марта слышала и даже воспринимала. Но ей было трудно, а еще труднее – скрыть это от обоих. Только бы… продержаться.

Заходя издалека, в итоге Шоу умчалась с места в карьер и задала вопрос в лоб, при этом настолько красочно, хоть и ёмко, описав, в каком бедственном положении все сейчас находятся, будто показывая Бирну табличку "Выход из комнаты паники - там; беги, пока можешь!".

Когда людьми владеет страх и недоверие, они, даже выражаясь, казалось бы, ясно и по делу, скрывают всю суть. Один делал вид, что не тратит время другого, другой делал вид, что заинтересован в исходе дела в принципе.

Марта же пока не определилась с чувствами. Ведь предыдущий контракт, разорванный по факту, на каком-то неуловимом, тонком уровне ещё был в силе, как всегда в силе находится любая связь между душами. И чувство вины за невыполнение обязательств ещё грызло изнутри. Маячивший же новый контракт возлагал дополнительную ношу на её плечи.

Элизабет, по сути, не просто сказала "Мастер этого Слуги уже убит", а прямым текстом заявляла "И ты тоже будешь убит, не сомневайся. Но мы взяли тебя как запасной вариант. Не повезло вам двоим, хах".

Не говоря уже о том, что с таким неделикатным предисловием наёмнику предлагали заключить союз с тем, кто этот контракт уже провалил.

Эти слова, не прозвучавшие вслух, были жестоки. А жестокость - то, чего Марта на протяжении всей своей жизни стремилась смягчить и словом, и поступками, хотя пересилить людские страсти ей не всегда было под силу.

В глазах же Коша, кроме некоторого интереса и подозрительности, читался голод. Голод человека, который, будучи всю жизнь наедине с самим собой и только с самим собой, не смог узнать, что такое человеческое тепло, но, ощущая его вовне, вокруг, смутно понимая, что это то, что принадлежит каждому по праву, жаждал его всем сердцем. Жаждал, но давно убил это желание в себе.

И теперь ему говорят, что его ждёт смерть. И ради чего! Ради того, что ему даже не нужно. Ради цели, которая ему не дорога - пусть за неё и дорого платят. Ради чужих политических игр. Ради заполнения пустоты.

Что ж, Бирн согласился на предложение Шоу на словах - хотя, похоже, он даже не представлял, с чем имеет дело и что значит - быть связанным со своим Слугой метками, мыслью и судьбой, но внутренние сомнения всё ещё терзали его изнутри. Пелена недоверия и не думала спадать - да и с чего бы - напротив, лишь сгустилась. Это была не сознательная враждебность, а скорее привычка сразу уходить в глухую оборону: привычка, приобретаемая тем, кто долгое время был вынужден защищаться.

Правда, ни Шоу, ни Кош, кажется, не учли за разговорами тот факт, что Слуга подчиняется прежде всего своему Мастеру, а не группе магов, Ассоциации, полиции, человечеству в целом, политике пацифизма (или милитаризма) и так далее. Даже если такое расширение прав было бы к месту, Героическая Душа считалась прежде всего с тем, кто её призвал.

Иными словами - фракция почему-то решила, что заполучит себе союзника, но если бы Кош решил пойти своей дорогой, уж кто-то, а Райдер не стала бы этому мешать. За исключением некоторых деталей, о которых, впрочем, никто, похоже, пока и не знал.

Ведь контракт - это не просто магические знаки и контроль, это святая клятва, нарушить которую означало потерять честь и достоинство.

По крайней мере, так было в идеале, и так было правильно по мнению самой Райдер. Наверняка у некоторых из Призванных Душ были свои мысли на этот счёт; в конце-концов, когда-то и они были людьми со своими страстями и недостатками. Кто-то вполне может переметнуться, кто-то - ослушиваться, а кто-то решать свои задачи.

В случае с Райдер даже некоторые из её способностей, а равно и их ограничения, были словно подтверждением этой клятвы. И возможно, именно они и стали в какой-то степени причиной её провала. Но никто,кроме неё самой, больше не понесёт этот грех, и никому, кроме Мастера, не будет дано узнать, почему даже самое великое чудо - и самое сокровенное желание - иногда не может быть создано и исполнено.

- Если ты уже рассказывала Райдер обо мне, и она готова работать со мной, то ничего не имею против... - начал наёмник свою речь. Впрочем, эта часть истории его интересовала не так сильно, как вторая - а не слишком ли он подставляется, ответив согласием?

Дав юноше договорить, Марта взглядом дала понять Элизабет, что ей есть, что сказать. И так как сил ждать у неё было совсем мало, она, впрочем, и не собиралась передавать инициативу.

Героическим Душам война порой по душе. Иным она позволяет смыть позор прошлого, другим вкусить вкус битвы, которым упивался при жизни, третьим - вновь служить и ощутить пьянящее чувство свободы воли и своей судьбы.

Святым душам ни война, ни амбиции были не нужны, а само их существование и было высшим служением, к которому они были готовы возвращаться вновь и вновь, неважно на каком из планов мироздания и в каком виде. Святая Марта служила не конкретному человеку, а человеку-воплощению самой жизни, душе, равной ей - а все души так или иначе равны между собой, пусть и не все носили гордое имя Героической и могли бы быть призваны.

И, будучи особенной душой, многие из амбиций её Мастера не могли бы быть воплощены в жизни, даже если бы он истратил все свои командные заклинания. Но жизнь этого Мастера и предотвращение страшных ошибок на его пути - это высший долг, который всегда перевесит любые другие желания и стремления - как его, так и окружающих.

Собрав свои силы и начав говорить, Райдер и не заметила, что излучаемая ею аура слегка изменилась. Она больше не являлась источником благоденствия, но праведного гнева, обращенного к жестокости и легкомысленности по отношению к чужим жизням. Возможно, это был и гнев-сожаление.

- Если Вы позволите, я отвечу на Ваши сомнения первой. - девушка нахмурила лоб, а потом вздохнула: речь давалась ей уже не так легко, - потому как, к сожалению, окончательный ответ может стать приговором и Вашему существованию, и моему.

Наверное, очень резко.

Райдер не питала иллюзий: если он откажется, его судьба вряд ли станет лучезарнее, чем сейчас или в случае согласия. Сама Элизабет не была тем человеком, что дёргает за ниточки, но прознавший о том, о чём не будут говорить первому встречному, может долго и не прожить. Но и вся ситуация - от завязки этой войны до расклада сил и несправедливости принуждения - очень будоражила Душу.

Хотя ей было известно об этом, и слишком сильно вмешиваться в конфликт магических семей ей и нельзя, и не нужно. Единственной целью было дать понять молодому человеку напротив, что она будет на его стороне, даже если это последнее и единственное, что она успеет сделать.

- То, что сказала госпожа Шоу, правда. Слуги всецело находятся на стороне своих Мастеров, а три командных заклинания позволяют принудить их пойти на то, что при обычных обстоятельствах они сделать откажутся... или же однозначно запретить им что-то, что ни в коем случае нельзя нарушить, какие бы ни были обстоятельства.

Если уж Кошу предстоит такой тяжелый выбор, он должен знать, с чем будет иметь дело. И раз Шоу так открыто выложила все карты - кроме некоторых интересных деталей, конечно - Райдер, оставив людские дела магам, открыто делилась тем, что касалось непосредственно неё, как Слуги. И его, как возможного будущего Мастера.

- Я была призвана сюда для исполнения своего долга и оказания помощи своему Мастеру. К моему великому стыду и сожалению, я не смогла этот долг исполнить с честью и понесла поражение во время последней битвы. Я понимаю, что такой расклад не сможет внести доверие в такой контракт и может породить отказ.

"Я приму такую участь со всем смирением и отбуду туда, откуда и была призвана" - будто бы говорил её тон, мимика и сама формулировка.

- Если же после всех раздумий Вы дадите своё согласие, то моя сущность станет Вашим щитом, а моё оружие - Вашим. Я смогу исполнить своё предназначение и помочь исполниться Вашему, если таково будет Ваше желание.

Закончив, Марта кивнула Элизабет, всем своим видом давая понять, что её время - а вернее, мана - почти на исходе. Затем она повернулась к Кошу ещё раз, выжидательно вглядываясь в его глаза. Теперь аура гнева начала рассеиваться - ведь она и не была обращена к людям, а скорее, тончайшей взвесью витала в помещении, создавая определенное напряжение. Впрочем, и от спокойствия, излучаемого её духом, следа почти не осталось - всё то, что было вложено в слова, высосало последние силы.

Отредактировано Saint Martha (2019-09-24 21:21:02)