Он возвышался в свете покосившегося, мигающего прожектора, словно статуя, вырезанная из гранита — такой же неподвижный, с безразличием и лёгкой иронией, врезавшимися в острые черты его лица. Казалось, что Слуга будто бы и не дышал — дуэль оказалась на удивление сложной для него, одного из первых рыцарей Круглого Стола, — но он не запыхался и единственное, что делало всю картину подвижной — это дождь, звучно барабанящий о тёмную броню.

На взрыхленный битвой асфальт падали розовые капли с его латных перчаток.

Боль была, но сознание цеплялось не за неё, а за почти перекрытый канал магической энергии, должной поступать ему от Мастера. Это беспокоило Ланселота куда больше незаживающей, до странности реальной раны в его грудине — чуть сбоку, копьё едва-едва не прошло сквозь его сердце. Если бы не вся ситуация, он бы удивился, насколько живым чувствовал себя сейчас, раненый и находящийся на грани смерти, нежели будучи только-только призванным, с застилающим сознание туманом, которое можно было без преувеличения назвать безумием.

— Выходи.

Слово было обронено глубоким, чуть хриплым голосом — моргнув, можно было пропустить тот миг, в который губы Слуги пошевелились, формируя звуки. В следующее мгновение он стоял всё также неподвижно, не отрывая взгляда с того места, где чуть ранее стоял его Мастер.

Мастер, которого он, Ланселот, не уберёг. Несмотря на неприязнь и разногласия — это было его прямой обязанностью. Его долгом. Единственным шансом восстановить те крупицы чести рыцаря, которые у него оставались.

Он потерпел неудачу. В очередной раз.

Хотелось скривиться. Ещё больше — хотелось потратить остатки магической энергии на разрушения. Погрузиться в мягко зовущие его объятия бездумной ярости и стереть с лица земли эту несчастную стройку.

И поэтому, опасаясь окончательно подвести Мастера, подвести себя, свою совесть, он стоял, не двигаясь. Стоял и ждал, что наблюдавшая за этим боем ведьма, горько знакомая ему своими острыми, будто наточенный кинжал, словами, бьющими до странности точно — в самое его сердце, — сжалится и выйдет уже из своего укрытия. Искать её у Ланселота не было никакого желания — он чувствовал застарелую, покрытую пылью и ржавчиной усталость, так напоминающую ему отчаянье.

— Я не стану тебя… убивать, —  проскрипел он снова, сжав губы в тонкую, строгую линию: — У меня нет на это сил.

Лукавил, конечно. Но совсем немного — рана и впрямь была чересчур серьёзной. И если судить по неестественным ощущениям — ещё и проклятой. Он совсем не удивился, когда чуткий нос ухватил едва уловимый запах только-только начавшегося гниения. В таком состоянии гоняться за ведьмой было немного… неразумно.

Отредактировано Black Knight (2019-08-21 11:48:36)